Как будто утро. В сковороде подгорели гренки.
Грохочет лифт. Престарелый чайник хрипит надсадно.
Соседка слева выносит мусор, шаги за стенкой,
И вечно кажется, будто завтракаешь в парадной. ©
Я случайно выбираюсь в центр и все по делам.
Гуляю по своим любимым местам, которые уже исхожены, но все равно умудряются уходить в какие-то пустые переулки с посольствами и дорогими машинами. И там совершенно нет толп людей, только иногда возникают бегущей куда-то деловые женщины в очень элегантных костюмах.
И я не стесняюсь фотографировать все, особенно памятники, характер которых нельзя запечатлеть. Возмутительно наглый Маяковский на фото получается каким-то кривыми и размытым, хотя, когда ты сидишь перед ним, ожидая очереди на качели, он кажется живым и слишком резким.
Бунина почти не видно и я нахожу его случайно, где-то около квартиры Цветаевой, каким-то чудесным образом оказавшись именно там в веренице переулков, и рядом с памятником строят детскую площадку, а Бунин вылеплен ехидным и истеричным, с козлиной бородкой, и я замечаю, какой он неприятный, даже делюсь этим с памятником, потому что вокруг пусто.
А ещё около Никитского я уже третий раз смотрю на церковь, где венчался Александр Сергеевич, и в окне виднеется огромная хрустальная люстра, но на мне каждый раз нет платка, и я не могу войти, хотя очень хочется. Хотя странно, в церковь я не ходила года два-три, если не считать католические летом.
Такое же желание зайти охватывает меня около Казанского собора, когда мы с Йаххи выходим из исторического музея, и до этого меня трясло от нервов при подаче документов и я бегала, как обезумевший щенок, а тут я успокаиваюсь в музее и мы выходим, слышатся колокола, группы японцев удивлённо смотрят на церковь, мне кажется, что какие-то немцы заходят внутрь. Но у меня опять нет платка, да и сама эта идея какая-то безумная, поэтому мы идем в ГУМ за мороженым, а когда возвращаемся домой, начинается дождь.
Когда я приношу оригинал аттестата в лит, то меня как-то кроет, мне и хорошо, и плохо, я злюсь. На улице солнце и по одной стороне идти невозможно, я иду именно по ней, у меня играет Белая Гвардия, я провожу рукой по ограде, охранник смотрит на меня неодобрительно, но я продолжаю это делать и меня захватывает ощущение романности происходящего. А потом я беру чизкейк в книжном, гадая советовал мне его симпатичный официант из-за стоимости или из-за вкуса, и мне спокойно. Люди вокруг никуда не спешат, еду несут медленно и из окна видна библиотека.
А потом я выхожу и опять идёт дождь, и в переходе у Александровского сада куча семей, а я выхожу под дождь без зонта, наталкиваясь на напуганных иностранцев, наступаю только на серые плиты, а в наушниках опять Белая Гвардия на повторе.