Я включаю скайп, и она появляется на экране, очерченная голубым окном программы. Сначала размытая, она становится четче, улыбается.
У нее рыжие волосы. Они кучерявятся, особенно после душа, превращаясь в непослушную копну. По видео не видно, но я знаю, что она ярко рыжие, такого цвета, которого не бывает у щуплых российских лис.
Глаза у нее карие. Не могу четко описать радужку, не могу указать на наличие крапинок. Вопреки советам собственной безопасности, я никогда не всматривалась в них внимательно. Нос обыкновенный, совсем не ахматовский. Для губ она вечно покупает бальзамы и это все, что я могу вспомнить. Знаю, что у нее светлая кожа, и она пользуется кремом "Балет". Девушки с картин прерафаэлитов представляются мне ею.
Она ходит одиноким, широким шагом, так что я задыхаюсь на пригорках Китай-города. У нее есть зеленое платье, в котором можно забирать воинов в Вальхаллу и коробка с целебными травами.
Но для меня она состоит из слов, пересекающих километры. Из ряби дневниковых записей и выровненных строф стихов, коротких записок, бумажных писем. Сотни, тысячи, миллиарды слов летящих ко мне, они составляют ее, описывают ее лучше любых красок. Они составляют ее портрет.
У нее рыжие волосы. Они кучерявятся, особенно после душа, превращаясь в непослушную копну. По видео не видно, но я знаю, что она ярко рыжие, такого цвета, которого не бывает у щуплых российских лис.
Глаза у нее карие. Не могу четко описать радужку, не могу указать на наличие крапинок. Вопреки советам собственной безопасности, я никогда не всматривалась в них внимательно. Нос обыкновенный, совсем не ахматовский. Для губ она вечно покупает бальзамы и это все, что я могу вспомнить. Знаю, что у нее светлая кожа, и она пользуется кремом "Балет". Девушки с картин прерафаэлитов представляются мне ею.
Она ходит одиноким, широким шагом, так что я задыхаюсь на пригорках Китай-города. У нее есть зеленое платье, в котором можно забирать воинов в Вальхаллу и коробка с целебными травами.
Но для меня она состоит из слов, пересекающих километры. Из ряби дневниковых записей и выровненных строф стихов, коротких записок, бумажных писем. Сотни, тысячи, миллиарды слов летящих ко мне, они составляют ее, описывают ее лучше любых красок. Они составляют ее портрет.